Ровно три года назад была основана Донецкая народная республика. В Киеве ей давали от силы неделю жизни, но она существует до сих пор и держит свои позиции, несмотря на многократное превосходство противника в численности и артиллерии. А секрет этого успеха – в людях. В той «соли земли», без которой бы давно не было самой России.
Ровно три года назад в Донецке была провозглашена Декларация о суверенитете Донецкой народной республики и принят Акт о государственной самостоятельности ДНР. За день до этого был сформирован «Народный совет», который и утвердил упомянутые документы, параллельно назначив дату проведения референдума о самоопределении на 11 мая. По результатам этого плебисцита и на основании Декларации от 7 апреля в итоге было принято постановление об образовании ДНР, то есть окончательном отделении бывшей Донецкой области от Украины.
Как это было
По состоянию на начало апреля силы только что провозглашенной республики контролировали лишь несколько административных зданий в Донецке – контроль над всем городом был получен только через неделю, как и контроль над несколькими населенными пунктами, из которых более всего прославились Славянск, Краматорск, Енакиево и Горловка. 13 апреля и. о. президента Украины Александр Турчинов объявил о начале широкомасштабной «антитеррористической операции» с применением вооруженных сил – армия блокировала агломерацию Славянск – Краматорск и атаковала Краматорский аэродром.
Уже в ходе этой операции часть украинских военных перешли на сторону повстанцев вместе с техникой. Чуть позднее начался массовый переход под юрисдикцию ДНР расквартированных в Донецкой области частей ВСУ и местной милиции. Параллельно шли столкновения в Мариуполе, закончившиеся победой прокиевских сил и большими жертвами.
В последний день апреля Турчинов официально заявил, что Киев утратил контроль над городом Донецком и частью бывшей Донецкой области. Началась полномасштабная война, постепенно переросшая из «партизанщины» в линию фронта длиной около тысячи километров. Некоторые населенные пункты и знаковые точки по нескольку раз переходили из рук в руки, а точное количество погибших и пострадавших никто не в состоянии подсчитать даже сейчас.
К лету 2014 года украинские войска попытались восстановить контроль над границей с Россией, но потерпели ряд настолько сокрушительных поражений, что уже к концу августа само существование украинской армии было под вопросом. С другой стороны, используя численное преимущество и тотальный перевес в артиллерии, ВСУ к середине лета отбили всю северную часть Донецкой и Луганской областей, захватили Славянск, Краматорск, Дружковку и Константиновку, и части ДЛНР (тогда это было лишь местное ополчение) сами оставили Лисичанск, Артемовск, Кировск, Попасную, а впоследствии Иловайск, Амвросиевку и Саур-Могилу.
Население Амвросиевки – моногорода, живущего вокруг одного из самых крупных в Европе цементных заводов, отказывалось верить своим глазам, когда в их город вошли «добрбаты» – так называемые добровольческие батальоны, сформированные из радикально настроенных националистических группировок с Западной Украины. Эти люди не просто не знали местности – они говорили на другом языке. До того момента еще имелась возможность «договориться», но когда местное население увидело, что несут с собой «добрбаты», началось настоящее бегство. Сестры автора этих строк тоже сбежали из Амвросиевки с малолетними детьми на руках в лагерь беженцев под Ростовом после начала неконтролируемых убийств и изнасилований в «освобожденном украинской армией» городе.
Российские власти тогда были объективно не готовы к столь массовому наплыву мигрантов. Это сейчас все беженцы из Донбасса более-менее пристроены, а летом 2014 года в приграничных районах царил хаос. Даже найти в лагерях под Ростовом и Таганрогом конкретного человека было сложно, не говоря уже о том, чтобы обеспечить всем работу или кров.
К середине лета 2014 года ополченцы организовали несколько контрнаступлений, которые выглядели как небольшие спецоперации по окружению зарвавшегося противника. ВСУ не утруждали себя обороной флангов или даже физическим подкреплением наступательных операций. Части (конкретно – 24-я и 72-я механизированные, 79-я аэромобильная и закарпатская горно-стрелковая бригады) просто продвигались куда-то внутрь ДНР в сторону российской границы, не заботясь о тыле и прикрытии снабжения. За короткий период времени в ходе таких вот рейдов ополченцам удалось захватить несколько знаковых позиций, одновременно удерживая ранее захваченные точки.
Как выяснилось впоследствии, идеологами этой стратегии ВСУ были английские советники, которые до сих пор считают рейд аэромобильной бригады к российской границе чуть ли не самым уникальным достижением со времен высадки в Нормандии. Да, бригада прошла пешком почти тысячу километров, плутая по степи и между терриконами. Но в результате погибла практически целиком.
ВСУ же на две недели захватили Саур-Могилу – огромный скифский курган посреди степи, ключевую высоту, позволяющую контролировать до сотни километров степи вокруг. В Великую Отечественную войну эта высота тоже несколько раз переходила из рук в руки, и потом там был установлен огромный бетонный памятник защитникам высоты. Оттуда действительно видно вплоть до Днепра на запад и до Дона на восток.
Украинская артиллерия разрушила огромный бетонный памятник, и сейчас его стремятся воссоздать.
Под украинский контроль также перешел Иловайск – железнодорожный центр, напрямую связывающий (как и Амвросиевка) Донецк с Россией. Под Луганском ВСУ продолжали контролировать аэропорт и город Лутугино, который практически блокировал сообщение с Донецком. Старательно удерживались и еще несколько точек, которые перерезали снабжение внутри ДНР. Тут надо понимать, что терриконы создают неповторимый ландшафт Донбасса, когда с одной стороны – степь, а с другой – овраги и искусственные горы. Например, город Торез стоит практически на краю огромной пропасти – бывшей шахты, разрабатывавшейся сотню лет открытым способом. При этом подъехать к нему можно только со стороны шахты, так что захватить город фронтальным ударом практически невозможно.
Именно в этот момент стала формироваться политическая составляющая донбасского ополчения. Большую его часть составляли местные ребята, пошедшие защищать свой край по зову сердца. Характерен пример Горловки, где практически все мужское население (особенно молодежь) взяло в руки оружие.
Во главе этого ополчения первого призыва оказались местные харизматики – либо простые и хорошие ребята, решившие взять на себя ответственность (как Михаил Толстых, которого мы больше знаем по позывному «Гиви»), либо идеологи, долгое время жившие на Украине без шанса реализовать свои идеи, как Алексей Мозговой или Александр Беднов. Их гибель – при разных обстоятельствах и в разное время – практически полностью подорвала харизматическую составляющую.
В Москве сложно понять, насколько важен в военных условиях простой местный парень, вдруг взявший на себя обязанности защитника. Если не видеть этого своими глазами, подчас сложно понять, как простые пацаны в одночасье становятся героями просто по факту того, что первыми поднялись на крышу городской мэрии и сорвали оттуда украинский флаг (или какой-либо другой). Если смотреть из теплого офиса, это может показаться даже странным, но стать местным героем – это очень много. И абсолютно неважно, кем ты был до этого – простым слесарем, уличным бандитом или школьным учителем. Главное – как ты повел себя в критический момент.
ДНР, как и все похожие революционные республики, держалась и строилась на харизматиках. Профессионально сколоченный и обученный батальон «Оплот» Александра Ходаковского потерял в лобовой атаке в донецком аэропорту две роты. А добровольцы и ополченцы из «Спарты», «Сомали» и «Пятнашки» имени Гиви, Моторолы и Абхаза держались за каждого бойца. Хороший омоновец не всегда равен хорошему военному, когда речь идет именно о войне, а не о полицейской операции. Когда две роты идут в атаку на пулеметы, поставленные на вышке аэропорта, то их в обязательном порядке поддерживают те, кто рядом. То есть ты должен проявить себя, начать стрелять, чтобы противник увидел и тебя тоже, отвлекся и переключил огонь с тех пацанов, которых зачем-то погнали на самоубийство.
При этом никто из тех, кто представлял первую волну харизматиков-солдат, не имел политических амбиций. Точнее, их не было, пока не пришло время формулировать политическую позицию и как-то оформлять существование ДНР в международном праве. Всего в республике было несколько этапов внутреннего госстроительства. И если изначально речь шла о том, что новое государство могло бы строиться по почти утопическим принципам (так как его строили люди, склонные к политическим утопиям социалистического типа), то война вывела на первый план тех, кто может защитить дом, страну и идею практически. Это не значит, что мысли идеалистов первого периода ДНР куда-то пропали, но жуткая война потребовала концентрации сил в руках тех, кто может организовать уже не партизанское сопротивление, а реальную оборону тысячекилометрового фронта.
Война отодвинула на последний план многие вещи, которые нужно было сделать немедленно. Например, совершенно напрасно не была проведена в первые же дни после провозглашения республики. Кто там кого в итоге крышевал и почему с Ринатом Ахметовым так долго цацкались – это совсем другая история о том, что ряду людей (в первую очередь, в Москве, а не в Донецке) казалось, будто Ахметов – это та фигура, с которой следует все-таки договариваться, даже несмотря на взорванные шахты в Горловке и прочие гадости. Но ребята в Горловке о договоренностях с Ахметовым ничего не слушали – просто к ним в дом ракета прилетела, мама осталась без жилья, сестра убежала в Россию или вовсе погибла. Какие еще договоренности с олигархами? Автомат, ракета, террикон.
Государственное строительство в обстановке тотальной войны – страшная вещь. Никто не мог представить себе, что мы увидим ракеты, падающие на полуторамиллионный город, в котором многие жители нынешней России провели часть своей жизни. В таких условиях требовать от Александра Захарченко или от кого угодно еще четко сформулированных идей о будущем ДНР было бы наивно. И если на первых этапах можно было читать разной степени вменяемости планы о формировании нового рая на земле в отдельно взятом Донецке, то теперь остались в основном только военные планы.
Да, в центральной части города, до которой не добивает украинская артиллерия, можно сидеть в ночном клубе, не задумываясь о том, как через год будет выглядеть эта страна. Но уже на окраине ты понимаешь, что думать надо только о том, как быстро артиллерия сможет подойти на линию обстрела. И у тебя не будет претензий к тем, кто формирует эту республику – у них слишком много неотложных дел в сию минуту, чтобы поэтически прописывать планы на будущее.
Возможно, глобальной идеи о русском мире или большой Новороссии больше не существует (но одно контрнаступление – и всё вернется). Осталась лишь вера в то, что желание жить по-своему можно защитить с оружием в руках. Даже перед лицом стотысячной армейской группировки. Даже усилиями парней, еще вчера работавших слесарями и шахтерами. Главное – верить. Верить в то, что ребята типа Михаила Толстых в любой момент времени проснутся от спячки и встанут рядом в Донбассе, Москве или Питере. Такими, как они, жива Россия.
Комментарии (0)