Трамп. Поражение династий. Обама без третьего срока. Почувствуйте Берни. Москва атакует. Не деньги правят миром. Большой Ближний Восток. Куба. Торговля. Россия. Китай. Иран. Ядерное оружие. Информационная безопасность. Изменение климата
Значительная часть американцев не особо рада наступающему новому году и наступлению 20 января 2017 года — дня, когда они торжественно получат нелюбимого президента на четыре года. Самый большой политический сюрприз 2016 года очевиден. Но есть и некоторые, занявшие вторые места. А еще есть итоги подошедшей к концу эпохи…
1. Трамп. В начале года многие со скептицизмом рассматривали даже его победу в праймериз, он вызывал недоверие среди большинства профи. Но в канун Нового года Дональд Трамп, звезда реалити-шоу, готов к инаугурации 45-го президента США в следующем месяце. Первый президент, который не будет иметь ни правительственного, ни военного опыта. Он кандидат с самыми высокими отрицательными рейтингами в истории и самый пожилой, избранный на первый срок в Белом доме, а также, согласно раскрытой финансовой информации, самый богатый.
2. Поражение династий. Трамп перешагнул через две ведущие семьи в американской политике. Во-первых, в республиканских праймериз он победил самую успешную династию Республиканской партии — Бушей — семью, которая дала миру двух из четырех последних президентов Америки. Хотя бывший губернатор Флориды Джеб Буш начал свою гонку с наибольшим количеством денег и одобрения первых лиц, он не смог соревноваться с той пылкой поддержкой, которую заимел Трамп. «Энергосберегающий» — метко называли конкуренты Трампа. После четырех поколений семьи, выступающей в сенате, палате представителей… губернаторы Техаса и Флориды… единственным Бушем в выборной должности на данный момент остается Джордж П. Буш, мировой судья по земельным делам в Техасе — 40-летний правнук покойного сенатора из Коннектикута Прескотта Буша, который начал то, что станет их семейным бизнесом.
Затем на общих выборах Трамп победил самую мощную семью демократов. Билл и Хиллари Клинтон были центральными фигурами Демократической партии, они вытеснили Джорджа Буша из Белого дома в 1992 году, хотя у Клинтонов не было ничего, кроме пассионарности. Их эра закончена. 62% демократов и независимых, по опросу USA Today/Suffolk University, заявили, что Хиллари Клинтон никуда не должна выдвигаться в течение четырех лет.
Шесть из десяти американцев в США, согласно опросу, считают, что Трамп уничтожит наследие Обамы. Со времен Второй мировой войны рейтинг одобрения уходящего президента — ключевой показатель того, будут ли избиратели его партии поддерживать кандидата на его место. Анализ Университета Эмори во главе с политологом Аланом Абрамовичем показал, что ни один современный президент не агитировал так энергично за своего преемника, как это делал Обама.
«Если бы я работал снова и озвучил его, я думаю, что я мог бы мобилизовать большинство американского народа, сплотить его», — сказал он бывшему советнику Дэвиду Аксельроду. Трамп не согласился. «НИ ЗА ЧТО!» — ответил он в твиттере.
4. Почувствуйте Берни. 74-летний самопровозглашенный социалист из штата Вермонт, который никогда не числился зарегистрированным демократом, в этом году был близок к победе на праймериз партии. Успех Сандерса в демократических праймериз продемонстрировал силу восходящего поколения двухтысячных (молодые избиратели в восторге от кандидата). Рекорд по сбору средств — небольших онлайн-взносов по сравнению с традиционными спонсорами показал потенциал к возрождению более либерального крыла партии. Четыре десятилетия демократы говорят, что они должны были двигаться к центру, чтобы выиграть, но только Сандерс был вызывающе либерален и преуспел — он задирал Клинтон слева на темы международной торговли и бесплатных колледжей.
5. Москва атакует. Лидеры иностранных государств всегда имели свои предпочтения на американских выборах, но никогда прежде они не делали столь много, чтобы повлиять на их результат. Спецслужбы США заключили с «высокой степенью уверенности», что хакеры, имеющие связи с Кремлем, взломали компьютерные сети Национального комитета Демократической партии и спланировали утечки, чтобы повредить кампании Клинтон.
Обама распорядился провести расследование, которое, как предполагается, должно быть завершено до вступления в должность Трампа. Привело это в итоге к последствиям, с которыми придется иметь дело новому президенту. Так нагло своего преемника еще никто не подставлял.
«В 2008 году Обама обещал в случае своего избрания закончить войну в Ираке и выиграть войну в Афганистане. Он потерпел неудачу по обоим пунктам. Если оглянуться назад, эти обещания кажутся ошеломляюще наивными. Избрав новичка на самый мощный пост в мире, получите и ошибки новичка, а американские солдаты заплатят кровью, чтобы обучить своего главнокомандующего. «Образование» Билла Клинтона началось в 1993 году, когда безрассудно было задумано строительство национального проекта в Сомали. Образование Джорджа Буша — десять лет спустя в Ираке, когда еще более опрометчиво была задумана смена режима, которая превратилась в эпическую трясину.
Оказавшись в Овальном кабинете, Обама, не теряя времени, принялся за окончание этих двух войн. И тому были личные причины: завершение интервенции США в Афганистане и Ираке приблизило бы благоприятные условия для осуществления гораздо более амбициозных целей, провозглашенных в июне 2009 года в Каирской речи — создание «нового старта в отношениях между Соединенными Штатами и мусульманами по всему миру». С прицелом на приведение войны в Ираке к «ответственному концу» Обама молчаливо одобрил республиканскую идею о том, что «всплеск» 2007−2008 годов, спровоцированный генералом Дэвидом Петреусом, приведет к исторической победе.
Напомним, что в кругах национальной безопасности термин «всплеск» в этот момент приобрел магические коннотации. После нескольких лет, которые запятнали репутацию американских военных, это, казалось, было доказательством того, что новые тактики, искусный и медиаподкованный полевой командир, а также небольшое увеличение войск — лучший способ исправить положение. Из собственных убеждений или целесообразности сам Обама кратко подписался на такие ожидания или, по крайней мере, сделал такой вид.
В Афганистане президент подписался на повторное применение формулы генерала Стэнли Маккристала, который, как ожидалось, повторит роль Петреуса. Но никакого энтузиазма по поводу дальнейшей борьбы с повстанцами и веры в «спасителей-генералов» уже не было. Афганская война стала конфликтом, в котором Соединенные Штаты больше не рассчитывают на победу, а лишь надеются, что все как-то обойдется. Кстати, все пропустили ее 15-летний юбилей, который только что прошел.
Что еще хуже, в Ираке успехи, достигнутые Surge 1.0, оказались частичными и вполне недолговечными. В конце 2011 года, придерживаясь графика, установленного его предшественником, Обама сократил американский контингент, заверив американцев, что «прилив войны отступает». Но президент говорил преждевременно: достаточно скоро прилив опять начался. К лету 2014 года свежеотчеканенный исламистами объект обрел свое лицо — внебрачный ребенок Буша-младшего после проведенной им операции по освобождению Ирака… С шокирующей легкостью новая организация — известная как «Исламское государство» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), обратила в бегство иракскую армию, на перестройку которой США потратили годы. Ирак еще раз стал объектом американских бомбардировок, последовало развертывание наземных войск.
Неспособность Обамы закрыть в одиночку вопрос в Ираке и Афганистане, вероятно, обрекает любые перспективы на «новое начало» с исламским миром на неудачу. Надо отдать должное, в других странах Большого Ближнего Востока он не сделал никакого вреда. К его чести президент отрекся от неоконсервативного убеждения-вторжения и оккупации в страну как способа подружиться и распространить немного демократии. Тем не менее Обама не стремился отказаться от убеждения, которого американские администрации, восходящие к 1980-м годам, упорно придерживались, что Соединенные Штаты не только обладают способностью формировать события в любой части мира, но и обязаны это делать.
Суперястребы, такие как Джон Маккейн, буквально припирали Обаму танком за «отступление на Ближнем Востоке». Это обвинение не вяжется с фактами. Более точный, хотя и ничуть не более благоприятный, вердикт таков: следуя по пути своих предшественников, которые правили треть века, президент Обама продолжил открытый эксперимент методом проб и ошибок, направленных на перевод военной мощи США в некий желаемый политический результат.
Таким образом, в то время как его администрация бросила фразу «глобальная война с террором» после вступления в должность, сама война шла по-прежнему и даже ширилась. Независимо от ожиданий Нобелевского комитета, когда он решил присудить Обаме премию мира, президент не проявил никакого отвращения к насилию. Ему не претили короткие приказы «вторгнуться-и-оккупировать».
Молниеносные диверсионные набеги — подобно тем, которые убили Усаму бен Ладена, и стрельба беспилотных летательных аппаратов, используемых для убийства исламистских лидеров, появились как близнецы после подписи главнокомандующего Обамы. Тем не менее прецедент кибератаки Stuxnet — на иранские ядерные объекты в 2010 году и воздушная кампания, которая помогла свергнуть Муаммара Каддафи в Ливии в 2011 году, а также эскалация интервенции в Сирии — несколько тысяч воздушных ударов; все это свидетельствует о политике принуждения Обамы, который использовал любые средства, которые оказались под рукой.
В более широком плане подход Обамы к ведению войны имел парадоксальный эффект десенсибилизации американской общественности к теме войны. Снижение потерь среди американских солдат и финансовых затрат, как преподнес это Обама, сделало войну вещью в себе — объектом внутренней политической значимости. То, что американские силы более или менее регулярно участвуют в активных боевых действиях на противоположной стороне планеты, стало одной из тех вещей, которые американцы сегодня просто принимают как данность — как постоянный дефицит бюджета или периодические массовые расстрелы полицией. После 9/11 Джордж Буш — младший сказал американцам успокоиться и ходить по магазинам; при Бараке Обаме именно это они и сделали. Однако с надеждами, с которыми они привели Обаму в Белый дом, они тоже распрощались.
7. Большой Ближний Восток. Беспредел, когда он вступил в должность, будет равен беспределу, когда он покинет ее в январе… Правда, мы можем быть благодарны, что во время его президентства США не страдали от катастроф, сравнимых с теми, которые имели место во время пребывания в должности его предшественника. Но это очень низкий уровень для сравнения «успеха». Обама как «менеджер войны» вряд ли под таким названием останется в истории, и так закрепится за ним общая репутация как государственного деятеля. Со временем, по мере развития обстоятельств, неприятные воспоминания исчезают и суждения смягчаются.
Сегодня даже «якобы либеральные демократы» — такие как Хиллари Клинтон — считают Генри Киссинджера блестящим стратегом, несмотря на его роль в организации жестокой и бесцельной эскалации войны во Вьетнаме, когда он служил главным помощником Ричарда Никсона. Американцы, которые пострадали во Вьетнаме во время пребывания Киссинджера, могли рассчитывать не менее чем на рог изобилия от азиатской торговли и инвестиций. Обама также может извлечь выгоду из подобного явления — его успехи как дипломата, в конце концов, больше всего компенсируют его посредственность в роли главнокомандующего.
Обама оставит после себя несколько примечательных инициатив, которые со временем могут принести свои плоды, и тем самым поднять свое положение в истории. Конечно, плоды этих инициатив в некоторых случаях могут оказаться ядовитыми. В этом смысле репутация Обамы будет отчасти зависеть от того, что его преемники, начиная с Дональда Трампа, будут делать с делами, которые он оставил после себя. Под заголовком незавершенные дела Обамы выделяются восемь различных вопросов, перечислены они здесь в порядке возрастания важности.
8. Куба. Исправление прошлых ошибок и ликвидация политики, которая изжила себя, — не та работа, которая получает громкие аплодисменты, но, как парень с метлой позади слонов в цирке, кто-то должен ее выполнять. Президент Картер когда-то вел переговоры о Панамском канале, тем самым освобождая США от пережитка колониализма, которому суждено было стать источником постоянных противоречий. За это Картер получал в основном критику от тех, кто был зол за его отказ от «нашего» канала.
Точно так же с Обамой. Близкая далекая США Куба была отдалена. Президент сделал то, что нужно было сделать давно. Экономические санкции не давили никакого успеха, «режим» продолжал существовать. После более чем полувека время попробовать другую линию явно пришло, даже если Обама получит не больше признания за это, чем Картер с договором о Панамском канале.
Аналогичным образом, пытаясь закрыть тюрьму в Гуантанамо, президент стремился исправить наиболее вопиющие ошибки эпохи после 11 сентября. По признанию многих, тюрьма Гуантанамо — постыдный момент в истории США, а ее существование усугубляет саму проблему, которую она должна решать. Её закрытие будет означать конец истерии, охватившей США 11 сентября. Теперь, когда Белый дом и Конгресс контролируют республиканцы, которые выступали против закрытия тюрьмы, могут претендовать на своего рода победу. Но именно Обама, а не они, получит окончательное оправдание истории.
9. Торговля. Общественная поддержка свободной торговли ослабевает. Предыдущие сделки, такие как НАФТА, не смогли привести к нужным результатам. Глобализация, оказывается, может и не быть взаимовыгодным предложением в стиле win-win. Так, по крайней мере, кажется американцам, которые изо всех сил стараются удержаться на плаву, хватаясь за уцелевшие островки послевоенной индустриальной экономики.
Оказав поддержку соглашению о Транстихоокеанском партнёрстве (ТП), Обама столкнулся с сильным противодействием. Президент выставлял ТП как «равные условия для американских рабочих и предприятий», благодаря которым «мы сможем экспортировать больше продуктов со штампом «Сделано в Америке» по всему миру, которые поддержат более высокооплачиваемые американские рабочие места здесь, у себя дома».
Обама принял иную тактику. Сегодняшняя Россия — всего лишь «региональная держава», — настаивает он. Она действует «не из-за силы, а от слабости», но он вполне справедливо мог бы сказать, что так она отвечает на расширение НАТО и ЕС, которые дошли до её границ. Имея дело с Кремлем, Обама научился играть в шахматы, при этом без промахов не обошлось. Так, из-за непродуманного продвижения смены режима в Киеве Украина оказалась в состоянии непреходящего кризиса.
Тем не менее в целом Обама был осмотрителен. Линии связи с Москвой остаются открытыми. Там, где интересы США и России сходятся, имеет место сотрудничество, как в случае с ядерной программой Ирана. Чтобы успокоить нервных союзников на открытых восточных флангах НАТО, Обама предложил лишь небольшое усиление сил США: штаб бригады в Польше, небольшой контингент ВВС в Прибалтике. Без резкой конфронтации администрация стремится таким образом дать понять, что ее обязательства по НАТО остаются незыблемыми, но упрекает союзников-нахлебников в ЕС, чтобы те делали больше для собственной защиты.
В сущности, Обама относит Россию в категорию неудобства, которое нельзя игнорировать, но которое и не беспокоит слишком серьезно. Для Обамы Россия — проблема второго уровня. Выдержит ли эта оценка испытание временем, еще предстоит посмотреть.
11. Китай. В геополитике XXI века ни один вопрос не носит более важного характера, чем-то, как КНР сама определяет свои амбиции? Эксперты бесконечно «полагают», но правда в том, что точно этого не знает никто.
В самом деле, руководство в самом Пекине, возможно, еще не пришло к единому мнению относительно будущего Китая как мировой державы. Ответ Обамы на эту неопределенность — подчеркнутая перестраховка, позиционировался как «поворот в сторону Азии» — преднамеренная переориентации активов и внимания к этому региону. Критики жалуются на неповоротливость мер. Если цель состоит в том, чтобы сдерживать Китай, то на сегодняшний день результаты неутешительны. Китай по-прежнему расширяет свой военный потенциал и совершает действия, которые США считают провокационными. Например, Пекин выдвинул территориальные претензии в Южно-Китайском море.
Тем не менее стержень политики Обамы — подстегивание к переориентации властных отношений по всей Восточной Азии. Соседи Китая, в частности вьетнамцы, видят в китайском поведении возможность «подлизаться» к США. Это геополитика, хотя и осложнена она тем, что Вашингтон стремится сдержать ведущего иностранного кредитора Америки.
12. Иран. Ядерная сделка с Ираном была смелым дипломатическим ходом Обамы. Вместе с ведущими державами и несмотря на жесткую оппозицию во главе с израильским лобби, администрация подписала соглашение, которое приостанавливает предполагаемую программу развития ядерного оружия Ирана, по крайней мере в течение следующего десятилетия в обмен на реинтеграцию в международное сообщество. Сделать так, чтобы Иран не вступил в ядерный клуб, — однозначное благо; прекращение же иранской изоляции влечет за собой большие риски. Все еще будет зависеть от того, выберет ли Иран ответственную роль, или будет по-прежнему совершать действия, из-за которых его будут считать страной — спонсором терроризма.
В случае успеха сделки, она может стать первым шагом к восстановлению стабильности на Ближнем Востоке. В этом случае Нобелевский комитет, возможно, пожелает опубликовать дополнение к премии мира Обамы: «Смотрите, мы говорили вам, что он это заслужил». Если она потерпит неудачу, комитет мог бы рассмотреть вопрос об отмене награды вообще.
13. Ядерное оружие. Во время своего визита в мае 2016 года в Хиросиму Обама подтвердил свое желание однажды увидеть «мир без ядерного оружия». Между тем другой Барак Обама (самозванец? злой близнец?) отдал поручение Пентагону модернизировать весь ядерный арсенал США. Программа Обамы будет стоить налогоплательщикам до $1 трлн.
Все это благочестивая риторика, несмотря на то, что Обама подтвердил позицию, под которой подписались все его предшественники начиная с 1945 года (со спорным исключением в виде Рональда Рейгана): общее ядерное разоружение представляет неприемлемый риск для национальной безопасности США. Только обладание арсеналом «конца света», заключающееся в мгновенной готовности взорвать мир, может гарантировать «безопасность и выживание» нации. Этот подход работал достаточно хорошо до сих пор. В конце концов, на заре ядерной эры США удалось избежать нападения.
14. Информационная безопасность. Stuxnet 2010 — израильско-американская кибератака на иранский ядерный объект, была Перл-Харбором информационного века. Она открыла новую форму ведения войны, но ничего не решила. Американцы когда-то считали, что сохранение их образа жизни зависит от обеспечения доступа к нефти Персидского залива — иллюзия, которая привела к серии вооруженных конфликтов, из которых США еще предстоит выйти. В то же время обеспечение целостности бизнес-сетей, коммерческих, военных и других, приобрело гораздо более важное значение для благополучия страны, чем во времена нужды в иностранной нефти.
Обама, кажется, начал понимать значение этой неуместной расстановки приоритетов. В течение второго года его президентства US CYBERCOM [Кибернетическое командование США (United States Cyber Command) — формирование вооружённых сил США, находящееся в подчинении стратегического командования США] стал полностью работоспособным. Привлекая меньше внимания, чем операции в Афганистане и Ираке, это направление может носить более, чем эти войны характер. Последнее дополнение к основным командам Пентагона — поручение ведения «полного спектра военных операций в киберпространстве» — как наступательных так и оборонительных.
Американцы должны принять на веру, что Cybercom справляется. Может быть, так и есть. До сих пор, по крайней мере, несмотря на крики о взломах врагами за границей, киберзащитники, по всей видимости, держали оборону. Мы сразу же узнаем, когда они провалятся: свет погаснет, и американцы обнаружат себя в 1940-х годах.
15. Изменение климата. Быстро нагревающаяся планета — это не только американская проблема; она носит глобальный характер, и до сих пор было больше слов, чем действия.
Вполне может быть все же, что «прогресс» пока предварительный и частичный. Зная о том, что сделка не пройдет под контролем республиканского Сената, Обама прибег к сомнительной уловке и характеризовал его как исполнительное соглашение, а не договор, тем самым расширив права и возможности будущих президентов делать то, что они считают целесообразным. Примечательно, что избранный президент Трамп считает изменение климата «обманом», а Республиканская партия явно отвергла Парижское соглашение. Но даже если США и другие подписавшие стороны пребудут в согласии, договор никоим образом не решает поставленную задачу. Фактическая реализация создает огромные проблемы, и даже при самом оптимистичном сценарии глобальное потепление не закончится, а лишь замедлится, считают специалисты. Но есть надежда на, что договор будет способствовать глобальному консенсусу в качестве основы для дальнейших действий.
Итог. Остается ощущение, что все как-то неопределенно-неудовлетворительно. Наследие Обамы не соответствует тем ожиданиям, которые испытывали легионы его сторонников еще в 2008 году. Когда речь идет о внешней политике, именно отсутствие окончательных результатов вызывает разочарование. Конец холодной войны развил в американцах определенные убеждения о том, каким предполагается быть отныне мировому порядку — эпохой, когда доминирует одна сверхдержава.
Несмотря на то, что события 11 сентября могли бы разуверить американцев в таких понятиях, Джордж Буш — младший взял на себя ответственность укрепить их. Обезвредив «ось зла», он полагал, что продемонстрирует, что США по-прежнему — двигатель истории. После первых проблесков успеха Буш зашел так далеко, что поднял знамя «Миссия выполнена». Эта декларация победы оказалась убийственно преждевременна. Знамя отправилось в шкаф, и о нем забыли. Барак Обама не проявил никакого желания вытащить его.
Эта эпоха — отзвук холодной войны, по существу, закончилась к тому времени, как Обама пришел к власти. В то время ни он, ни другие не понимали этого. Тем не менее в течение двух сроков Обама спокойно лепил себя и стал первым президентом эпохи, в которой мы сейчас находимся. Одним из определяющих характеристик этой эпохи является то, что полномочия и обязанности рассеялись. Возникающий порядок и многополярный мир радикально децентрализованы. Как следствие, решения, принятые в Вашингтоне, уже не определяют то, как работает мир. Обама достиг этого. В замечательной серии интервью, которые составляют основу эссе Джеффри Голдберга «Доктрина Обамы», опубликованного в The Atlantic в апреле 2016 года, президент предлагает разностороннюю оценку сложности, определяющей этот порядок пост-пост-холодной войны. В своих беседах с Голдбергом Обама говорит о том, что сама доктрина — часть проблемы: фиксация с ней Вашингтона подавляет способность политиков решать возникающие задачи. Президент выражает свое презрение к заскорузлой внешней политики 30‑ и 60-летней давности, работа по принципам которой свидетельствует об интеллектуальном склерозе.
Наследие Обамы, по крайней мере, сейчас оценивается в соответствии с критериями, вытекающими из устаревшей «внешнеполитической методички». В долгосрочной перспективе, однако, историки будут судить его по другому стандарту: они вполне могут увидеть главную неудачу Обамы — тот факт, что, хотя он признал политику Вашингтона устаревшей, он не смог убедить других представителей политического класса ухватиться за альтернативу. Однако косвенно неудача способствовали росту Дональда Трампа, который не признает никаких «сценариев» вообще.
По материалам Nation и USA Today
Комментарии (0)