Мог ли Советский Союз одержать победу в холодной войне? Оглядываясь назад, можно сказать, что поражение СССР было предопределено. В те времена у Советского Союза была отсталая экономика, неприглядная политическая система и неблагоприятное географическое положение. Но даже в 1980-е годы многие на Западе опасались, что победа СССР в холодной войне неизбежна.
У СССР мог появиться шанс одержать победу в двух случаях: во-первых, если бы фундаментальные правила соперничества между США и Советским Союзом изменились бы или сработали бы иначе, и, во-вторых, если бы Москва и Вашингтон принимали бы иные решения на протяжении этой войны, пишет
.
Идея социополитических «правил», которые управляют всеми процессами в мире, противоречит множеству выводов, сделанных в сфере общественных наук. Тем не менее, определенные социальные и политические эксперименты, инициированные в начале холодной войны сели на мель социального и человеческого потенциала. Если мы представим себе, что некоторые из этих «правил» приняли более мягкую форму, тогда советский и американский эксперименты могли бы привести к иным результатам.
Тогда идея о том, что центральное планирование приведет к чрезвычайно печальному результату, вовсе не была очевидной. Некоторые экономисты, зачастую основывавшиеся на опыте времен Второй мировой войны, считали, что центральные правительства могут обрабатывать информацию с такими скоростью и точностью, которых будет достаточно, чтобы успешно распределять ресурсы в обществе. Сюда относится выделение капитала (человеческого и ресурсного) на разработку технологических новшеств. В контексте военного времени это дало достаточно хороший результат: государство перенаправило инвестиции из области потребительских товаров на имевшее тогда ключевое значение военное производство и инновации. В мирное время эта система оказалась менее успешной, поскольку рабочие и потребители требовали больше внимания к своим нуждам.
Как выяснилось, системе государственного центрального планирования не хватало разнообразных форм распределения капитала, которые существовали на Западе, особенно в тех областях, где требовались инновации. Это в конечном итоге оказало влияние на инновации в военной сфере, поскольку успехи в разработке гражданских технологий внесли вклад в развитие военных технологий. В конечном итоге, благодаря своей эффективной гражданской экономике США смогли опередить Советский Союз не только в производстве потребительских товаров, но и в производстве более эффективных систем оружия.
С другой стороны, если бы американская система оказалась менее устойчивой перед лицом экономических и социальных проблем, тогда США, возможно, пришлось бы отдать победу в холодной войне СССР. В 1960-е годы это казалось вполне возможным. Хотя экономика продолжала демонстрировать довольно неплохие результаты, социальные конфликты вокруг проблем гражданских прав и войны во Вьетнаме угрожали нанести серьезный ущерб американской демократии. Руководствуясь одной из версий марксистского учения, советские планировщики ожидали, что классовые конфликты и экономическая стагнация приведут именно к такому итогу, однако в реальности это произошло по причинам, которые они даже не смогли спрогнозировать. Причиной кризиса Запада стал не экономический спад, а его противоположность: 1950-е и 1960-е годы стали экономическим «золотым веком», как сказал Томас Пикетти (Thomas Piketty), который указал на то, что рост неравенства доходов и богатства начал ускоряться в 1970-х годах. Социальное недовольство, которое угрожало разрушить западную систему в 1960-х годах, объяснялось скорее упадком систем социального и политического неравенства, чем экономической стагнацией.
В связи с этим мы теперь считаем приверженность США определенному уровню гражданских свобод одной из главных сильных сторон Америки в эпоху холодной войны. Гораздо более высокий уровень терпимости в США по отношению к политическому недовольству позволил в итоге сформировать более сильную и привлекательную социальную систему, которая в тесной связи с экономической системой привела к устойчивому экономическому росту и технологическим инновациям. Однако в то время многие (на Западе и в СССР) считали, что терпимое отношение к гражданским и политическим свободам приводит к социальной и политической слабости: репрессивная советская система демонстрировала большую устойчивость перед лицом роста внутреннего недовольства, чем относительно открытая американская система.
Наконец, сила США во многом объясняется тем, что после окончания Второй мировой войны Америке удалось создать международную экономическую систему. Эта система в конечном итоге распространилась даже на страны развивающегося мира и снабдила Запад рабочей силой и сырьем, необходимыми для того, чтобы намного превзойти СССР. Если бы революционные модели оказались более привлекательными для постколониального мира, то баланс экономического влияния, возможно, был бы иным. В реальности, хотя советская политико-экономическая модель нашла определенный отклик в развивающемся мире, потенциальные революционеры уже были частью масштабной системы, которая заставляла их сотрудничать с Западом.
Как насчет изменений, которые не предполагают смены правил игры и механизмов действия систем? В этом отношении у СССР тоже были серьезные недостатки, однако советское руководство могло воспользоваться рядом стратегий, которые, возможно, оказались бы более успешными.
Если бы Советский Союз принял более агрессивные меры в первые два десятилетия холодной войны, он бы мог расколоть альянс НАТО и предотвратить становление той трансатлантической коалиции, которая одержала победу в холодной войне. Масштабная наступательная операция Красной армии в Западной Европе в 1950-х и 1960-х годах практически наверняка оказалась бы чрезвычайно успешной. Однако существовала одна серьезная проблема: у американцев было преимущество в ядерном оружии, которое могло бы обернуться уничтожением СССР, а советское правительство с трудом справлялось с управлением той империей, которая уже существовала, поэтому не могло бы и речи о ее расширении в Западную Европу. Однако советское руководство понимало, что первое обстоятельство вполне могло оказаться блефом, поэтому, если бы оно несколько иначе просчитало долгосрочные последствия, оно вполне могло бы попытаться расширить свои границы, включив в них часть Западной Европы. Если бы миллионы мрачных немцев, французов и итальянцев попали под контроль Советского Союза, в долгосрочной перспективе это не увеличило бы его мощь, но это однозначно нанесло бы серьезный удар по архитектуре послевоенной глобальной системы во главе с США.
Другой вариант предполагает сознательный отказ от центрального планирования уже в 1950-х и 160-х годах, а не в 1980-х. Китай начал успешно проводить такую политику в конце 1970-х годов, что привело к стремительному экономическому росту. Такой шаг, возможно, не привел бы к притоку огромных прямых иностранных инвестиций (как в случае с Китаем), но он по крайней мере освободил бы угасающую экономическую систему. И Коммунистической партии Китая до настоящего времени удавалось держать политическое недовольство под контролем. Если бы СССР предпринял эти шаги, прежде чем стало слишком поздно, это могло бы его спасти — по крайней мере, на какое-то время.
Теперь перейдем к решениям США. США могли бы принять решение не начинать холодную войну вообще. Советский Союз, по всей видимости, был готов принять финляндизацию большей части Западной Европы, и, если бы не США, Москва могла бы восстановить свои традиционные связи с Парижем. В результате ослабления напряженности в отношениях между США и СССР, Советский Союз, вероятнее всего, тратил бы меньше средств на свою военную машину, уменьшив давление на всю экономику. Разумеется, уход с военных рельсов мог бы спровоцировать социальную нестабильность и необходимость внутренних изменений в репрессивной советской политике.
Обладая огромными экономическим ресурсами, США могли позволить себе совершать трагические ошибки, одной из которых стала война во Вьетнаме. Все могло обернуться еще хуже: США вполне могли бы попытаться спасти китайский националистический режим в 1940-х и 1950-х годах. Такое решение не только обернулось бы гигантскими финансовыми и людскими потерями, но и подняло бы опасные вопросы об имперских амбициях США и разумности их стратегии. Советский Союз мог бы нанести США гораздо более ощутимые удары, чем те, которые он нанес в Корее и Вьетнаме, хотя неясно, могло ли это заставить Америку отказаться от ее международных обязательств.
В 1945 году США на самом деле имели огромные преимущества, включая самую энергично развивающуюся экономику, передовую технологическую базу, развитую внутриэкономическую инфраструктуру и относительно привлекательную социополитическую модель.
Однако в эпоху холодной войны мало кто был совершенно уверен в непобедимости Америки. Многие скорее полагали, что победа США (и их существование) зависела от тщательно продуманных инвестиций в конкретные военные технологии, а также от решительного вмешательства во внутреннюю политику иностранных государств (наглядными примерами могут служить войны в Корее и Вьетнаме). Даже в 1980-х годах, когда признаки упадка советской системы становились все более очевидными, лишь немногие полагали, что СССР либо рухнет, либо откажется от дальнейшего участия в этом конфликте.
В любом случае, слабость СССР имела гораздо более глубокие корни, чем многие ожидали. Несмотря на то, что сейчас многие говорят о «новых холодных войнах» между США и Россией или США и Китаем, мало кто хочет повторять ошибки СССР. Однако ошибочным будет также сбрасывать со счетов суждения тех, кто вел холодную войну по обе стороны этого конфликта.
Комментарии (0)