После трагедии в Японии в 2011 году много молодежи приехало в Россию получать высшее образование. Одной из них стала Кейта Ямагути, отправившаяся в Санкт-Петербург. В интервью daily.afisha.ru она рассказала о том, как ей живётся в Северной столице России, а также о кардинальных отличиях россиян и японцев.
В марте 2012 года мы приехали выступать в холодный, сырой и мрачный Петербург. Я чувствовала, что это где-то близко к Европе, однако еще не в ней. Было страшновато, но весело.
В марте 2012 года мы приехали выступать в холодный, сырой и мрачный Петербург. Я чувствовала, что это где-то близко к Европе, однако еще не в ней. А воздух в Петербурге нам, японцам, казался не слишком чистым. Было страшновато, но весело.
Поначалу было сложно понять, что такое академический рисунок и живопись. В японском университете нас учили графике и живописи, но это было несерьезно. Я не знала, что такое композиция, гармония цветов и линий. В Питере на подкурсах мы сначала рисовали гипсовые головы, только потом — живые портреты и фигуру. Преподаватели объясняли теорию, понять их было нелегко из-за языка. Как и всем азиатам, мне тяжелее всего давалась перспектива, потому что традиционные формы японского визуального искусства — укиё-э, манга, аниме — двухмерные. На Западе пространство понимают математически, а мне тяжело увидеть все его слои и уровни.
На курсах была еще одна японка, чилиец, несколько китайцев, гречанка, американка, немец, двое ребят с Украины, азербайджанец. Некоторые снимали квартиру, но я сразу решила остаться в общежитии — там и живу до сих пор. Первое впечатление от жилища было ужасным: я приехала ночью одна, увидела маленькую, почти пустую комнатку, было холодно — отопление не работало. Самым страшным показался общий туалет. Тогда я решила, что долго в России не проживу.
Однако прошло уже четыре года, а я все еще здесь: в академии иностранцы учатся шесть лет, мне осталось два с половиной. Официально условия для всех одинаковы, но на самом деле нам полегче: как-никак, мы художники, а в академии считают, что лучше потратить больше времени на рисование, чем на зубреж.
В Москву я первый раз тоже попала с хором — в 2013 году. И сразу почувствовала, что атмосфера в этом городе сильно отличается от Петербурга. Все-таки Москва — живая и людная столица, а Петербург традиционный, исторический, красивый город, он ближе к Европе. Поразила мощь Кремля и почему-то впечатлил ТЦ «Охотный Ряд». Ходили есть домашний удон в «Марукамэ». После этого ездили в Москву с друзьями на Биеннале современного искусства, а в начале этого года приезжали в галерею «Триумф».
Противостояние Москвы и Петербурга напоминает японскую антитезу Токио и Киото. Токио — центр культуры и бизнеса, где все постоянно меняется и жизнь кипит. А жители старой столицы Киото очень медленные и спокойные, они наслаждаются размеренным образом жизни и чтут традиции. И друг друга, кстати, жители Токио и Киото тоже не очень любят.
Первое время в России у меня не было проблем с едой — я много и хорошо готовила сама. Сейчас на это нет ни времени, ни желания — стало сложновато. Борщ меня разочаровал: я думала, он вкуснее. А больше всего странной русской еды я попробовала на Новый год. Меня угощали салом, холодцом и противным розовым салатом. Я не ем майонез — мне с этим тяжело. Сейчас я часто питаюсь в столовой академии — там бывает даже вкусно, иногда ем бургеры или шаурму.
Мы, японцы, не умеем говорить «нет», потому что боимся обидеть человека. Мы общаемся намеками, которые не всегда подобраны удачно, и бывает, что собеседники на них обижаются сильнее, чем на правду. Это национальная проблема, мы это понимаем, но не можем изменить. Иногда надо мной посмеиваются, потому что я по многу раз переспрашиваю: «Ты хочешь чаю? Чаю хочешь? Правда-правда?» Это японская привычка: мы не ждем, что человек ответит с первого раза. Он будет отказываться, потому что боится кого-то напрягать. Потом скажет: «Ну, наверное». И так далее. Лучше говорить что думаешь и чувствуешь, как это делают в России, — мне нравится ваша прямолинейность.
У русских отличное чувство юмора. Мы в Японии часто смеемся над самыми приземленными и грубыми вещами, и сейчас я понимаю, что наши шутки дурацкие. У нас меньше табу. Например, мы часто говорим человеку «Умри!» просто так — в этом нет ничего особенного. Русские так не сделают. Конечно, я не всегда понимаю русскую иронию — она слишком умная. Вообще, среди вас много думающих людей, поэтому вы и космонавты, и ученые, и писатели, и музыканты. Всегда движетесь вперед.
Сначала кажется, что русские очень серьезные и закрытые. А потом поговоришь с человеком, и вы вдруг становитесь очень близки. В России с людьми легко подружиться и, наверное, так же несложно расстаться. У японцев дружба рождается очень тяжело — из-за правил хорошего тона. Бывает, вы познакомились с человеком, хорошо и весело поговорили, а потом наступает молчание. В Японии после каждого нового знакомства принято много думать — может, ты случайно обидел или не понравился человеку, но узнать это наверняка нельзя.
Вообще, я в вашей стране стала проще относиться ко многим вещам, поняла их суть. У меня появилась уверенность в себе: я учусь в крутой академии с высоким уровнем преподавания и отличными учителями, у меня стало больше знаний и опыта. После учебы я вернусь в Японию, открою свою мастерскую и буду преподавать рисунок, живопись и, может быть, русский язык. Россия многое мне дала — потом настанет моя очередь передать это японцам.
Комментарии (0)