Сергей Доренко был последовательным сторонником и добровольным помощником Явлинского. Потом, конечно, прозрел, стало грустно.
В 90-х годах я был сторонником Явлинского, причем преданным сторонником и деятельным сторонником. Я помогал Григорию Алексеевичу. У меня тогда были передачи на Первом канале, самые рейтинговые в 9 часов вечера. И я приглашал его всегда в лучшее время. Перед выборами в субботу обычно был день тишины, соответственно в день выборов и в день тишины нельзя было приглашать, поэтому я звал его к себе за неделю до выборов в итоговую программу.
Я так делал каждый раз во время выборов. Григорий Алексеевич подтвердит, безусловно, что он был гостем самой рейтинговой программы, вне всякого отношения к тому, как к нему относился Кремль, акционеры Первого канала и так далее. Я говорил, что это мой бзик и я Григория Алексеевича буду звать. Я сам за него голосовал в 1996 году на президентских выборах. Голосовал против Ельцина, Зюганова 3 июля 1996 года на втором туре, потому что Григория Алексеевича не было. Это нежная трепетная дружба была связана с тем, что я восхищался Григорием Алексеевичем примерно, как купец в «Вишневом саду» у Чехова восхищается своими бывшими хозяевами, хозяевами вишневого сада, тем не менее, понимая их никчемность, но и, как бы, стыдясь своего мещанства, отчасти. Я помогал ему, а надо мной все смеялись, говоря, что он просто обиженная женщина. Хронически, десятилетиями обиженная женщина.
Прозрение ко мне пришло в 2000 году. Я понял, что он вот такая старая дева, которой снится, что она спящая красавица, к которой придет рыцарь на белом коне, поцелует ее, возьмет под руку и поведет во власть. И тогда все-все-все поймут, что они ничтожества рядом с этой старой девой, что у них нет ни толики этого аристократизма, этого величия, этого благородства. Все рядом с ней простушки. Проблема в том, что она ждет, когда придет рыцарь и разбудит ее поцелуем. Она — это Григорий Алексеевич, ждет этого уже 25 лет. Уже увяли щечки, увяла шейка, ушки окружены морщинками, под глазками всюду морщинки. Уже ничего не помогает. Уже девичья улыбка Григория Алексеевича превратилась в сморщенный... В общем, она сморщилась, как говорил Астахов. Григорий Алексеевич — сморщилась. И она сделалась такой ворчащей бабкой. Но до сих пор ждет, когда ее поцелуют и разбудят, поведет под руку во дворец. Вот это нелепость.
Я сегодня вспомнил песню Окуджавы «Давайте возьмемся за руки, друзья». Там есть такие сроки «мы перья белые почистим...» Такое ощущение, что Григорий Алексеевич и все его соратники, взявшись за руки, в данном случае, — за крылья друг друга. Они перья белые чистят, презирая, безусловно, эту действительность, в надежде на то, что все поймут насколько они выше нас нравственно и во всех смыслах. А мы пойдем и за них проголосуем. Это смешная нелепость. Жалко Григория Алексеевича. А жальче всего меня — идиота, который все время все время за него голосовал в 90-е.
Источник:
Комментарии (0)